Газета ``Авангард'' Муезерского района Карелии, 24.09.1988 г.

Из песчаной стенки окопа выкатилась старая винтовочная гильза. Таких гильз поисковые отряды видят каждый день десятки, если не сотни. Но эта чем-то привлекла к себе внимание Саши Мерзликина. Он поднял ее, вынул пулю. В пустой гильзе виден был листок бумаги... Из сорокашестилетней глубины времени, из-за грани жизни услышали мы голос бойца Красной Армии башкира Курамши Довлечина. Видно, очень не хотелось красноармейцу Довлетчину сгинуть безвестно, ведь шансы на это были громадные. Гигантская мясорубка войны работала здесь, подо Ржевом, особенно масштабно. После войны, после взятия Берлина и победы на Дальнем Востоке, солдатские кости со здешних полей возили возами.

По статистике современных поисковых отрядов в среднерусских районах сегодня удается найти один смертный медальон на 8-10 погибших бойцов. А у Довлечина даже и медальона-то не было. Написал он несколько слов на почтовом бланке и сунул в гильзу. На что он надеялся, написав название своего района Башкирии - Буйздаковскнй и имя матери,.. жены? Больше ни слова не написал для нас Курамша Довлечин, красноармеец, навеки оставшийся на Калининском фронте в траншее у исчезнувшей деревни Клушино. Не знал он, что для нас очень важны были бы его мысли, чувства...

Что движет поисковыми отрядами, которые сегодня, спустя сорок три года после окончания войны, работают практически по всей линии фронта - от Баренцева до Черного моря? Желание что-то найти? Безусловно. Но что? Боевое оружие? Интересно, конечно, но... зачем нам оно? Ведь мы не те, которые роют ради денег, и не мальчишки, мечтающие пальнуть из "настоящего". Сувениры? Отчасти, верно, но сувенир - это память.

Очень быстро исчерпывается список находок в осыпавшихся окопах, в истлевших карманах военных мертвецов: гильзы, патроны, гранаты и запалы к ним, котелки и кружки, ложки, монетки 30-х годов, карманные ножи, остатки изломанного оружия и предметы фронтового быта: зеркальце, зубная щетка, карандаши, цепочки из немецкого шомпола, какие-то кожаные обрывки. Ну и каски, конечно, и изрешеченною пулями коробки из-под патронов, пулеметных лент, осколки, безвредно ржавеющие в земле, обрывки ткани. Вот и все. И лишь изредка среди этого стандарта военных находок мелькнет что-то, от чего начинает шалить сердце: деревянный мундштук с ободком из смертного медальона - наивный вызов смерти, проржавевшая капсула с адресом, старого образца, медальон, зажатый в руке убитого, красноармейская звездочка, православный крестик, три запала от РГ, тщательно замотанные в ветошь и завязанные бечевкой, - аккуратист был, видно, боец.

Все эти детали, в которых проглядывает личность, - человеческие отношения в испепеляющем пекле войны. Человеческий череп со следами прижизненного ранения, залеченного опытным хирургом, - ветеран гражданской или финской войны, или просто пережил несчастный случай в короткой мирной жизни тех лет. И вдруг - оболочка индивидуального пакета, тщательно заколотая булавкой. А в ней щепотка земли, чернозема, не похожего на рыжие песчаные земли Ржева. Родная земля! Кто носил ее у самого сердца, в левом кармане гимнастерки?..

Наши ребята - Алеша Логинов, Сергей Шполянский, Алеша Киселев, братья Конкины - Святослав и Ярослав, Руслан Совков, Алексей Ширнин заметили, как обычно приходит молодой поисковик к пониманию своей близости с теми, чьи кости он отыскивает в старых траншеях: вначале ищущий не видит ничего, кроме отдельной вещи в земле: кости или какой-то предмет. Но постепенно замечает, что кости лежат в анатомическом порядке, видна поза человека. Вещи следует искать у пояса, вблизи таза, у ребер, где у человека карманы. Отсюда уже один шаг к пониманию, что перед тобой - такой же человек, как ты. Этот последний шаг каждый делает по-своему.

Одна из наших девушек так говорит: "Сидели мы в воронке, которую копали, над нами небо такое бледно-голубое. Рядом дорога, а где-то за рекой трактор работает. Сижу в воронке, и все кажется, что вот сейчас на дороге появятся немцы, танки... Я должна что-то делать, а что - не знаю... Первый раз со мной такое было. И лес вокруг страшный - вроде бы милый, светлый, а почти под каждым деревом что-то осталось...".

За десять дней отряд нашел и перенес к месту последнего успокоения останки почти 85 наших солдат - в основном в окрестностях исчезнувшей деревни Клушино. Бои, видимо, здесь были жестокие - в окопах скелет на скелете. Отряд старается как можно шире познакомиться со старожилами и расспросить их о том, как они жили в войну, что видели, что знали. Спешить надо записывать такие рассказы - они уходят вместе с рассказчиками, и в книгах этого не прочтешь. Работа будет неполная, если, закончив дела, отряд не встретится с местными жителями и не расскажет о себе, о своей работе, своих мыслях, чувствах языком искусства: песней, стихами, музыкой. Поэтому художественные выступления поисковиков по деревням - дело обязательное.

Работа поисковых отрядов требует доверия к людям и обязательно связана с известным риском. Риск состоит и, в известной степени, в опасности раскопок - боевые гранаты, найденные в окопах, не любят легкомысленного обращения. Справедливость требует сказать, что члены отрядов, всерьез занятые поисковой работой, редко страдают от несчастных случаев. Во-первых, они подготовлены к этой работе, во-вторых, не подвержены опасному любопытству к ржавому железу.

Пожалуй, ни одна форма работы молодежи сегодня не несет такого большого заряда человечности и ответственности, как эта - военный поиск на местности. Наверное, не случайно середина восьмидесятых породила массу поисковых отрядов, больше двухсот по стране. Только один массовый выезд 500 поисковиков под Новгород позволил за майские дни этого года собрать тысячу погибших бойцов Второй ударной армии.

Наше общество в долгу перед живыми и мертвыми своими соотечественниками. Сейчас мы честно признаемся, что растеряли человечность: можем не помочь старому, больному, переступить через упавшего, вставить окурок между челюстей черепа солдата, лежавшего в бурьяне, или, как это было под Волоколамском, у села Владычино, устроить совхозное навозохранилище на братской могиле семисот красноармейцев и местных жителей.

В прошлом году пяти поисковым отрядам немало пришлось поработать, чтобы доказать людям, имеющим власть, но не имеющим стыда, что такого допускать нельзя. Отношение людей к мертвым равно их отношению к живым, иначе говоря, равнодушие к чужой смерти рано или поздно оборачивается откровенным хамством по отношению к чужой жизни.

Убирая последние колосья на страшном военном жнивье, ребята-поисковики постоянно соприкасаются с социальными проблемами в нашей истории и в сегодняшнем дне. Они не хуже военных историков видят следы неоправданных потерь, плоды убогой логики типа: "человек-винтик", а то и следы прямых преступлений против человечности бывшего военного и партийного руководства, видят социальную несправедливость вчерашнего и сегодняшнего дня. Например, отношение к старикам на селе, отношение к судьбе павших солдат.

Своим трудом они могут исправить то, о чем забывали до них: организовать помощь старым людям, захоронить солдатские останки по-человечески. Они быстро взрослеют и берут на себя ответственность за серьезные дела, они становятся гражданами.