Лишин О. В.

РОЛЬ СИСТЕМЫ ОТНОШЕНИЙ В ОНТОГЕНЕЗЕ ЛИЧНОСТИ

В работе, посвященной социальному развитию в пространстве-времени Детства, Д. И. Фельдштейн отмечает исключительную важность позиции посредника, которую взрослые занимают по отношению к детям в целом. "Это позиция ответственности... но во всех случаях - это позиция посредника в освоении ребенком социального мира, посредника, без которого немыслим переход детей в мир Взрослых. И в этом плане посредничество Взрослого Сообщества, которое организует отношения с растущими людьми, - пишет Д. И. Фельдштейн далее, - практически не рассмотрено на социально-психологическом уровне,.. не раскрыта функциональная нагрузка Взрослых по отношения к Детству" ([22],с20).Собственно, эту проблему мы и стремимся решить, если не решить, то хотя бы приблизиться к ее решению.

Первым шагом на этом пути было выявление того, что в работе В. П. Зинченко определяется как сенситивный период, как период, наиболее чувствительный к осознанию, усвоению и реализации норм, форм и условий человеческой жизнедеятельности ([23],с.173) специфическим для всякого возраста. Наше внимание в связи с этим понятием привлекло понятие доминанты как функционирующего органа центральной нервной системы или, как писал сам А. А. Ухтомский, говоря о доминанте как о "растревоженном, разрыхленном месте нервной системы, которую представляет из себя доминантная констелляция нервных центров" (цитируется по кн.:[12],с.96). В функционировании доминанты потребностное (депривационное) возбуждение имеет приоритет над стимульным, в ходе которого она обретает способность воспринимать стимулы, ранее для нее индифферентные, суммировать и удерживать их. В результате возникает "повышенная возбудимость, повышенная впечатлительность определенной центральной области раздражителям"([21],с.78). Возникший центр способен достаточно интенсивно, продолжительно и стойко поддерживать в себе возбуждение, накапливать его, поддерживать его во времени, передавать свое возбуждение другим подчиненным ему центрам и тем самым поддерживать инерцию однажды начавшихся реакций. Этим путем формируется поведение организма, характеризующееся склонностью в это время реагировать, может быть, на не очень подходящие стимулы, но в определенную сторону, и подбирать из этих подходящих стимулов те, которые в особенности... связаны с данным направлением реакции, которые особенно для нее необходимы, родственны, адекватны, - назовите, как угодно" ([21],с.81).

Как пишет Д. В. Колесов, ссылаясь на А.А. Ухтомского, существует два вида доминанты: доминанта отношения и доминанта достижения или рабочая доминанта, причем "вторая" из них формируется на "территории первой, отражающей саму сущность жизненной задачи, так сказать внеситуационно значимой для субъекта восприятия, в то время как "рабочая доминанта" отражает конкретную ситуационную значимость реакции и саму готовность к действиям в данный момент ([12], с.99-100).

Из сказанного, на наш взгляд, проистекает, во-первых, социогенетическая предрасположенность Детства на каждом из этапов его развития, прежде всего, к завязыванию и развитию взаимоотношений со Взрослым Миром; отношениям, благодаря которым только и может развиваться приобщение ребенка к этому миру, и, во-вторых, опосредованная этими отношениями возможность формирования ведущей деятельности, реализующей возможность этого приобщения. Добавим, что из сказанного вытекает возможность также, в зависимости от конкретной позиции конкретных представителей. "Взрослого Мира", полноценного развития ведущей деятельности, неполноценного (ограниченного в своем проявлении) ее развития или же извращенного варианта такового. Для убедительности приведем пример. Полноценное развитие деятельности младенца представляет собой личностное, открытое, диалогическое общение, основанное на взаимном положительном отношении, эмоциональном контакте и доверии с обеих сторон, при котором вполне реализуется "реципрокная эмоция" (Салливен), когда каждый адекватно воспринимает и отражает чувства другого участника общения. В сходном смысле В. С. Мерлин употребляет, термин "транзитивное отношение" между субъектами общения (см. Также[13],с.543). Неполноценное развитие той же деятельности будет иметь место при ролевом, закрытом, монологическом, возможно, манипулятивном общении, "с весьма ограниченным набором ролевых функций и относительно бедным... психологическим содержанием ([10],с.20). В этом случае происходит, по существу, репрезентация двух монологов, "когда ни один из взаимодействующих субъектов не может ни правильно услышать, ни понять другого (там же, с. 21).

Извращенный вариант той же деятельности имеет место при выраженном неприятии детьми отношения к ним родителей - равнодушного или пренебрежительного, "когда их чувства остаются неразделенными, а потребность быть самим - блокированной" ([8],с. 143). В младенчестве внимание таких родителей дети "вымогают" плачем и криком, позже - иногда даже провоцированием у себя болезненных состояний, впоследствии переходящих во вполне реальные, хронические. В подростковом возрасте мы наблюдали в подобном случае формирование этим путем хронической астмы, в другом - устойчивой формы вегетативной дистонии.

Психологическим механизмом, формирующим ведущую деятельность на основе реального отношения Детства со взрослым Миром, мы считаем диспозиционные образования, иными словами - установки. Общеизвестное положение Ш. А. Надирашвили, что личность характеризуется определенным отношением к явлениям действительности, с которыми ей ранее не приходилось взаимодействовать. Такая целостная личностная тенденциозность в отношении незнакомых объектов и ценностей может быть характеризована как предиспозиционность. В результате многократного действия на основе таких предиспозиций у людей вырабатываются определенные диспозиции (отношения) к тем или иным объектам (установочные тенденции), Социальная активность групп или отдельных людей в значительной степени определяется именно тем, какие фиксированные установки имеются у них в отношении этих объектов ([15],с.33-39).

Ссылаясь на Оллпорта, тот же автор сообщает, что сущность установки определяется как "нейропсихическое состояние готовности к физической и психической активности". По его (Оллпорта - 0. Л.) мнению, "установка должна быть определена как состояние духовной и нервной готовности, организованное в силу опыта. Она оказывает влияние динамического и направляющего характера на поведение индивида, осуществляемое в отношении предметов и ситуаций, связанных с установкой." ([16],с.11). Тезис Д. Н. Узнадзе об установке как о первичном психическом состоянии, определяющем поведение, мы, в свете сказанного, понимаем как текст об отношении, вызывающем готовность действовать согласно этому отношению, т. е. о своего рода предмотивации, стимулирующей, предрасполагающей к деятельности. Следует, вместе с тем, отметить, что между отношением и действием соответственно этому отношению, по нашему мнению, лежит зона неопределенности, в понимании В. С. Мерлина (1978) - как следствие включенности разноуровневых психодинамических и нейродинамических систем в психологические механизмы, определяющие отношение и действие. Отношение как избирательное восприятие действительности, по В. Н. Мясищеву, часто бывает неоднозначно; даже имея определенно положительный характер, оно допускает варианты поведения - импульсивного, рассчитанного, решительного, нерешительного, провоцирующего и. т. п., уже не говоря о том, что отношение по самой сути своей может нести в себе скрытую многовариантность действия (эффект Лапьера), по принципу: "немного люблю, немного боюсь, немного хочу..." и. т. д. Действие само по себе чаще всего конкретно, однозначно, реже двусмысленно, т. е. действие само по себе уже обязывает к известной последовательности других действий. Следовательно, между отношением и действием лежит зона неопределенности и находится порог избирательности действий. Применительно к описываемой нами действительности - психологам известны ситуации, когда дети, отнесенные Мери Эйсуорт к категориям тревожно-амбивалентной привязанности, при явном протесте против отделения от матери, могут встретить ее возвращение демонстрацией избегания, отворачиваясь в сторону или убегая прочь ([18],с.183).

Таким образом, мы полагаем, что формирующееся так или иначе отношение мира Детства с миром Взрослых служит прологом к формированию ведущей деятельности через психологический механизм диспозионных образований. В нашей психологической литературе на сходную тему есть мнение В. А. Ядова (1979). Ссылаясь на В. Н. Мясищева и В. С. Мерлина, он отмечает, что отношения, будучи с одной стороны, выражением внутреннего опыта человека, а с другой - определяя его действия и переживания, представляют собой, во-первых, целостность сознания; во-вторых - служат выражением взаимосвязи субъекта и объекта отношений, в-третьих - играют важную роль в становлении деятельности и, в-четвертых - сохраняют устойчивость и постоянство на протяжении длительного отрезка времени.

Далее В. А. Ядов прямо указывает, что В. С. Мерлину "принадлежит заслуга в разработке вопроса о взаимосвязи социально типичных отношений личности с мотивами деятельности, а также - о роли отношений наряду со свойствами нервной системы и темперамента - в формировании индивидуального стиля деятельности." ([26],с.13). Сегодня мы можем уточнить это положение указанием на исследования А.Г.Асмолова, в ходе которых были выделены смысловые, целевые и операциональные установки ([1],с.314-322). С его точки зрения, смысловая установка представляет собой выражение личностного смысла а виде готовности к определенным образом направленной деятельности, придает деятельности устойчивый характер. Она может быть как осознаваемой, так и неосознаваемой и практически выступает в роли фильтра по отношению к установкам нижележащих уровней - целевым и операциональным. "Из перечисленных особенностей смысловой установки - пишет А.Г.Асмолов, - основная особенность - это цементирование общей направленности деятельности в целом, придание всей деятельности устойчивого стабильного характера. Эта функция прежде всего проявляется в выборе тех или иных целей, соответствующих мотиву деятельности"([1],с.320). Целевые установки, по А.Г.Асмолову, представляют собой готовность, которая вызвана предвосхищаемым осознаваемым образом результатов действия, выполняет функции стабилизации действия.

Целевая установка проявляет себя в тех случаях, когда на пути протекания возникают те или иные препятствия. Ими могут быть: неопределенность предъявляемой стимуляции... резкое нарушение или изменение ситуации протекания действия, когда целевая установка напоминает о себе системными персеврациями, ошибками и тенденцией к завершению прерванного действия (феномен Зейгарник) - проявлениями тенденции к сохранению действия в определенном направлении. Наконец, операциональная установка лежит в основе "привычного поведения и, соотносясь с условиями протекания действия, может выступать в роли фиксированной установки, по Л.Ч.Узнадзе, в том числе и социальной" ([1],с.320-Э22).

Исследования известного отечественного генетика, социолога и психолога В.П. Эфроимсона ([24]) привели его к выделению психологического явления "импрессинга", которое заключается в наличии очень четких необратимых стадий формирования стремлений, предпочтений и влечений и означает, что у человека уже в младенчестве, детстве, отрочестве, юности формируются и фиксируйтся зачастую пожизненно, те ценностные критерии и подсознательные решения, которыми он будет руководствоваться, несмотря ни на что. Примеры, приведенные В.П. Эфроимсоном, и наши исследования в этом направлении приводят нас к выводам, что, во-первых, импрессниг, скорее всего, может быть понят как смысловая установка в момент ее формирования. Во-вторых, как смысловая установка он может быть отнесен как к определенной деятельности, в том числе профессиональной, так и к жизнедеятельности в целом, понимаемой как жизненная позиция, "внутренняя позиция", "жизненная доминанта" или, пользуясь термином В..А.Ядова "базовая социальная установка", она же "направленность личности", "личностный смысл" (см.[2],с.288-290). В-третьих, формирование импрессинга как смысловой установки, как правило, бывает связано с ведущим отношением личности к миру и тем самым соответствует тому или иному возрастному периоду личностного развития. Так, приведенные В.П. Эфроимсоном примеры указывают на формирование импрессинга (смысловой установки) на пожизненный интерес к математике у Софьи Ковалевской, он возник в семь-восемь лет под прямым влиянием общения с дядей П.В.Корвин-Круковским, которое произвело на девочку очень глубокое впечатление (см.также [11],с.61-64). Восьмилетний Артур Комптон, будущий великий физик, лауреат Нобелевской премии, приобщился к исследовательской деятельности в восемь лет под влиянием общения с матерью. Наши материалы свидетельствуют о возможности сформировать жизненную позицию на неосознаваемом уровне у ребенка пяти-семи лет через чтение и игру в прочитанное в семейном кругу. Наконец, исторические материалы, собранные нами, показывают, что жизненная позиция бунтаря - революционера, самостоятельной и непокорной личности была сформирована у известного ученого географа и социолога, гарибальдийского офицера, революционера шестидесятых-семидесятых годов 19-го века Льва Ильича Мечникова в 11-14 лет в годы пребывания его в прогрессивном по тем временам Училище Правоведения в Петербурге, а затем, по контрасту - в помещичьем имении своих родителей под Купянском на Украине. А профессиональный интерес к биологии в те же годы возник у его младшего брата Ильи Мечникова под влиянием студента-естественника приглашенного репетитором в имение к старшему брату Льву. ([17]).

Сделанное заключение предполагает далеко идущие выводы. Один из них заключается в предположении, что группы деятельности (по Д.Б.Эльконину) , линии развития деятельности (по А.Н.Леонтьеву), стороны деятельности (по Д.И.Фельдштейну), главные моменты деятельности (по Л.С.Выготскому) с точки зрения полноценности "зоны ближайшего развития" и в особенности с точки зрения поддержки Детства Взрослым Миром - находятся далеко не в равном положении благоприятствования. А именно: взрослый социум везде и всегда глубочайшим образом заинтересован в обучении ребенка ("отношение к миру вещей") и оставляет собственно воспитание ("отношение к миру людей"), что называется, на волю волн - на усмотрение семьи, церкви... общества в целом.

Выше мы отмечали, что реально построенная ведущая деятельность на том или ином этапе развития личности может, в зависимости от позиции Взрослого Мира, сложиться как полноценная, способствующая полному развертыванию возможностей личности, а может сложиться как неполноценная, ограничивающая это развертывание. С этой точки зрения становится достаточно понятной (и тревожной) дефективность системы воспитания в советском, и в особенности в постсоветском российском обществе, когда комплекс потребностей, актуализирующихся на рубеже первого (младенческого), третьего (старшего дошкольного) и пятого (подросткового) периодов развития личности в принципе получали значительно меньше поддержки в социуме (в построении позиции "я и общество"), чем потребности, актуализирующиеся на рубеже второго периода (ранний возраст), четвертого периода (младший школьный возраст), шестого периода (юность), способствующие построению позиции "я в обществе". Иными словами, российский социум еще с 18-го века предпочитал детей не столько воспитывать, сколько учить. По этому поводу А.Н. Леонтьев приводит слова российского педагога 18-го века Григория Винского: "...В России научение почти повсеместно принимается за воспитание. О, отцы, матери и все вы, от коих зависят дети, войдите в подробнейшее разыскание разности между воспитанием и научением; пекитеся Ваших чад прежде воспитывать, потом научать /.../ Воспитание есть отличительная принадлежность человека, научение же не совсем чуждо и другим тварям" ([14],с.302)

Несомненную и самую серьезную роль в этом отношении сыграло исторически сложившееся преобладание авторитарного способа коммуникаций в российском обществе. По этому поводу крупнейший отечественный историк Н.Я.Эйдельман писал: “В течение нескольких веков, когда происходило объединение раздробленной Руси и ее освобождение от чужестранного ига, монарх (сначала великий князь, потом царь) возглавлял общенародное дело и становился не только вождем феодальным, но и героем национальным. Идея высшей царской справедливости постоянно, а не только при взрывах крестьянских войн присутствовало в российском народном сознании. Как только несправедливость реальной власти вступала в конфликт с этой идеей, вопрос решался, в общем, однозначно: царь "все равно прав". Если же от царя исходит явная, очевидная не­правота, значит, его истинное слово искажено министрами, дворянами, или же - сам этот монарх неправильный, самозванец: его нужно срочно заменить настоящим! И как тут не явиться самозванцу...

На западе все было иначе; влияние католической церкви, несколько иная роль королевской власти - все это вело к тому, что не самозванство (как на Руси), но ересь становилась идеей многих народных движений, не лучшего царя, а "правильную церковь" требовали повстанцы многих европейских стран. "([25],с.106-107).

В 1950 году Т.Адорно ввел в психологию понятие авторитарной личности, несущей в себе синдром черт, детерминирующих национализм, раболепство, сильную тенденцию к подавлению и враждебности. Как отмечает Ч.А.Джерелиевская, авторитарная личностная структура предполагает опасение по поводу собственного статуса, испытывает потребность равняться на сильную авторитарную фигуру, раболепную позицию перед существующими институтами, конвенциализм, морализаторство, потребность в определенности. В центре - вопрос власти и контроля. "Независимо от детских желании детей надо учить тому, что полезно для душ". Чрезмерное морализаторство такого поведения есть, в сущности реактивное формирование, скрывающее темные импульсы. Авторитарной личности свойственен страх перед агрессивностью этнических меньшинств евреев, негров кавказцев. Этот страх - проекция их собственных враждебных побуждений ([6],с.23). Далее автор пишет: "Эти личности слабо понимают себя имеют дефицит интроцептивности, вызванной беспокойством по поводу собственного благополучия в данный момент и непоследовательностью и неосведомленностью относительно чувств окружающих. Объяснение этому авторы концепции видят в том, что родители проявляли по отношению к ребенку только условную любовь, что привело его к постоянной боязни быть отвергнутым или оказаться хуже, чем другие. Эта неуверенность, недостаток понимания, отсутствие сенситивности является основной причиной склонности к предрассудкам, /.../" ([6],с.24).

В своих работах известный психолог В.Райх прямо связывает общественный авторитаризм с авторитаризмом семейным. "Отец занимает в семье такое же положение, какое занимает по отношению к нему начальник в производственном процессе. В своих детях, особенно в сыновьях, он воспроизводит свое раболепное отношение к авторитету /.../ Здесь имеем не "врожденную склонность" а типичный пример воспроизводства авторитарной системы в структуре ее членов" ([19],с.77).

Сказанное, на наш взгляд, позволяет сделать предположение, что высокий, исторически сложившийся многолетний авторитаризм российского социума не мог не отразиться и на внутрисемейных отношениях - формируя заведомый приоритет поддержки предметно-манипулятивной деятельности перед деятельностью социального общения и социальной ответственностью.

В наши дни итоги массового обследования московских подростков показали, что "испытывая по отношению к себе прежде всего равнодушное по сути отношение родителей (высокая автономность), подростки приобретает опыт безразличных и формальных взаимоотношений в семье, что, вероятно, является источником их неуверенности и беспокойства по поводу создания в будущем собственной семейной жизни. В то же время они испытывают высокую потребность в близких и психологически безопасных внутрисемейных взаимоотношениях, на что указывает высокая ценность "счастливой семейной жизни" ([7],с.84). Вместе с тем, даже эта ценность в течение последних лет заметно теряет свою значимость."...Наряду с падением значимости самой ценности счастливой семейной жизни, резко теряет свою привлекатель­ность и такой личностный стереотип, как "хороший семьянин" /.../ Если взрослые придают большое значение такой ценности, как поддержка супругами друг друга, то старшеклассники сориентированы на значимость сексуальной гармонии между супругами, как на основной фундамент супружества. Кросс-культурные сопоставления показывают, что в возрастном плане российские школьники оказываются гораздо менее зрелыми в своих представлениях о супружестве, по сравнению со сверстниками из развитых европейских стран" ([20],с.87).

Безусловно, как это справедливо отмечает Д.Б. Эльконин, "между действиями ребенка в них, т.е. в "мире людей" и в "мире вещей" существует тесная связь, поскольку в "мире вещей" речь идет о ребенке, о человеке как о носителе общественных задач деятельности с предметами и понятиями". "Внутри системы ведущей деятельности,- пишет Д.И.Фельдштейн,- Д.Б.Эльконин обнаруживает скрытое (выходящее на поверхность лишь в период так называемых психологических кризисов) диалектическое противоречие между двумя аспектами ведущей деятельности - операционально-техническим..., относящимся к развитию подсистемы "ребенок - вещь", и эмоционально-мотивациоинным, связанным с развитием подсистемы "ребенок - взрослый" ([23],с.107). И тем не менее, именно в силу тесной связи между аспектами ведущей деятельности социогенетическая уязвимость одного из них сказывается на социальной неполноценности обоих аспектов. Именно в силу этой связи педагоги современной российской школы дружно отмечают нежелание учиться уже не у подростков, но даже у учащихся начальной школы. На взрослом личностном уровне именно из-за этой связи взрываются атомные реакторы, горят леса, нефть заливает оленьи пастбища, обрекая на вымирание малые народы, тонут корабли, замерзают целые города.. Стало общим местом, что за отказом техники в большинстве случаев стоит человеческий фактор. "Дрогнула воля, потерялось внимание, не хватило знаний, - говорили в минувшую войну балтийские подводники, - чтоб лодка затонула, не обязательно получить пробоину, иногда достаточно оставить на краю люка старую фуфайку" ([9],с.174). "Человеческий фактор" - это, в конечном счете есть человеческое отношение к людям, к себе и к делу, формируемое в ходе развития личности, в конечном счете... - теми же человеческими отношениями. На исходном рубеже в становлении личности у нас страдает прежде всего реализация детской позиции "я и общество", поскольку "общество" в лице родителя, учителя, наставника, служащего гос.учреждения, представителя силовых структур социума слишком часто равнодушно к ребенку, подростку, юноше или девушке.

Тезис об уровне сформированности ведущей деятельности с точки зрения полноты реализации ею своего смыслового потенциала позволяет выдвинуть еще одно вероятное предположение.

Дело в том, что в течение всего ХХ века в россии, Германии, Англии, США психологи и педагоги разрабатывали, порой ничего не зная друг о друге, единую общую проблему направленности личности. Здесь нужно назвать В.Штерна (1912),А.Ф.Лазурского (1922),С.Л. Рубинштейна (1935), В.Н.Мясищева (1960), А.Н.Леонтьева (1968) , Л.И. Божович (1968), М.С. Неймарк (1972), В.Э.Чудновского (1981), К.К. Платонова (1982), П.В. Симонова (1978),Т.В.Конникову ( 1974), Л.А.Надирашвили (1974) , В. А. Ядова (1975), Б.С.Братуся (1988), Г.М.Андрееву (1998), М.Ш.Магомед-Эминова (1998), Д.И.Фельдштейна (1998), К.А. Абульханову-Славскую (1999), И.Д. Егорычеву (1999). Среди зарубежных исследователей проблемы заявили о себе Э.Берн, Ф.Эрнст, , Дж.Боулби, К.Бартеломью, Л.К.Горовиц Эйнсворт, Киркпатрик и др. исследователи. Эти многочисленные авторы, пользуясь различными методиками и различной терминологией в русле различных научных школ и течений, исследовали устойчивое психологическое образование: личностную направленность, известную под названиями доминанты жизни, жизненной позиции, паттерна привязанности, типа социального мышления, базовой социальной установки, смысложизненной ориентации, предиспозиции. Данное образование, будучи сформированным, позволяет со значительной долей вероятности прогнозировать тенденцию мотивации и поведения личности вне жесткой зависимости от складывающихся обстоятельств.

Согласно проведенным исследованиям, можно выделить в основном, четыре (с возможным делением на восемь подвариантов) типов социального поведения. Первый из них характеризуется системой отношений в которой доминирует устойчивое чувство собственной ценности и ожидание позитивной реакции на себя со стороны "других". "Другие в этой системе оцениваются как достойные принятия и уважения такими какие они есть, даже если они противоречат интересам данной личности и придерживаются иных взглядов и убеждений. (Под "другими" мы в данном случае имеем в виду практически не слишком значимых и не близких испытуемому субъекту людей). При описываемом подходе не исключена борьба мнений, даже противодействие противнику, исключено лишь презрение к инакомыслящему. В российской традиции такая жизненная позиция называется гуманистической. Она же в традиции трансактного анализа носит название "наиболее здоровой позиции"; в концепции Дж.Боулби -К.Бартеломью - "уверенной привязанности". В.Н.Мясищев оценивает такую позицию как биологически и социально полноценное состояние личности, а К.А. Абульханова-Славская - как "третий тип социального мышления".

Согласно нашим исследованиям, этот вариант жизненной позиции несет с собой повышенную ориентацию на общение и сотрудничество, сбалансированное качество интернальности-экстернальности, повышенную тревожность, большую ориентацию на процесс деятельности, нежели на ее результат, высокую степень социальной адаптации в сфере взаимоотношений. Одному из двух подвариантов этого варианта жизненной позиции - альтруистическому - посвятил свою статью А.А.Бодалев ([4],с.272-275). Он характеризует этот личностный тип как тип, которому одинаково хорошо удается и ситуационное, и ролевое общение, любое межличностное общение, вне зависимости от числа партнеров и степени их неоднородности. В основе этой способности, по мнению автора, лежит способность замечать и понимать потребности и намерения других людей. Предвидеть их поведение и соответственно планировать и осуществлять свои собственные действия, способность оценивать свои способности, включая как достоинства, так и недостатки. Кроме того, им присуща наблюдательность, проявляемая по отношение к другим людям как децентрация, как способность человека ставить себя на место другого и смотреть на происходящее и на самого себя его глазами, способность получать всю эту информацию на подсознательном уровне и, наконец, способность испытывать и реализовать свое отношение к другому человеку как к ценности, т.е. проявлять человечность как глубинное психологическое свойство, повышенную эмпатию. В силу обладания названным комплексом, люди этого типа способны при открытом и доброжелательном общении испытывать ощущение психологического комфорта, вызывающего стенические эмоции ([4],с.274).

По-видимому, аналогично и достаточно подробно описывает второй подвариант этого типа - индивидуалистической акцентуации - А.Г.Маслоу. Показателями этого типа он считает высшую степень восприятия реальности, способность принимать себя, других и мир такими, как они есть повышенную спонтанность, высокую способность сосредотачиваться на проблеме, тягу к уединению, выраженную автономность, свежесть восприятия и богатство эмоциональных реакций, отождествление себя со всеми людьми, способность к улучшению межличностных отношений, склонность к демократическим отношениям, творческие способности, способность радоваться процессу деятельности, способность к радости самоотдачи творчества, озарения.

Иная система отношений, в которой личность полагает основной ценностью самое себя, а других принимает постольку, поскольку они не противоречат ее взглядам и интересам, К.А.Абульханова-Славская характеризует как "первый тип социального мышления" с высокой самооценкой, пониженной социальной ответственностью и отсутствием ожиданий со стороны окружавших. И.Д.Егорычева определяет его как эгоцентрическую направленность, Дж.Боулби и К.Бартеломью - как "отвержение привязанности", Ф.Эрнст - как оборонительную и подавляющую других позицию. Группа авторов с участием К.Бартеломью в 1994 году характеризовала этот тип как чувствующий себя некомфортно при установлении близких отношений и предпочитает не зависеть от других, но при этом сохраняет позитивный образ "Я".

Наши исследования показали относительно высокую агрессивность людей этого типа, преобладание у них интернальности в деловой области, пониженную или нормальную ориентацию на общение, такую же тревожность, тяготение к ориентации на результат больше, чем на процесс деятельности, предпочтение деятельности скорее по принципу "человек - техника", нежели "человек - человек". В целом можно отметить большую возможность самореализации людей такого типа в сфере предметной, в том числе управленческой, административной деятельности, нежели в сфере межличностных отношений. Им свойственна скорее авторитарная, чем диалогическая позиция в общении. Стрессоустойчивость у них несколько ниже, чем у предыдущего типа - "гуманистов". В.Н. Мясищев считает такой тип личности биологически полноценным, а социально - не полноценным, поскольку сфера общения у него ущербна. Внутри этого типа И.Д. Егорычева выделила два подварианта: эгоцентрический индивидуализм и эгоцентризм-эгоизм. Следует отметить некоторую схематичность жесткого деления индивидуализма на "гуманистический" (гуманизм индивидуалистической акцентуации) и "эгоцентрический (эгоцентризм индивидуалистической акцентуации). Между ними достаточно много общего, а переход от одного варианта направленности к другому совершается скорее плавно, чем резко.

Две другие системы отношений характерны прежде всего неприятием своей личности, своего "Я". Одну из них И.Д.Егорычева определила как "негативистическую", поскольку ей свойственно неприятие как себя так и других. В.Н.Мясищев назвал личность с такой позицией социально и биологически неполноценной, Ф.Эрнст определил эту позицию как "бесплодную", Дж. Боулби и К. Бартеломью - как "страх привязанности". Наши исследования показали, что личность в этой системе принимает роль неудачника, разочарованного в себе и в окружающих. Существуют данные, что ее нередко принимает люди, испытавшие сильное разочарование после "розовых очков" в юности, или с трудом выносящие окружающую их несправедливость и неспособные ей сопротивляться.

Система отношений, которой свойственна депрессивная личностная позиция, связанная с неприятием себя и принятием "другого", определяется И.Д.Егорычевой как "социоцентрическая", В.Н. Мясищевым - как биологически неполноценная, Дж. Боулби и К. Бартеломью - как "чрезмерная привязанность". Наши исследования показали, что люди этого склада отличаются острой сверхнормативной формой практически всех видов агрессии, предельно высоким индексом враждебности и высоким показателем чувства вины, подозрительностью, высоким показателем внутреннего контроля, высокой экстернальностью и пониженной социальной адаптированностью.

Наши исследования позволяют предположить со значительной долей вероятности, что наиболее устойчивый к негативному стрессу гуманистический тип личности, если и ломается в юношеском или зрелом возрасте, то скорее всего превращается в социоцентрический (или - то же - депрессивный), а если беспощадный стресс не прекращается, то личность "дрейфует" в негативистический сектор, ожидая тем самым любой неожиданности скверного толка от любого человека. Примером такой психологической ломки может служить письмо Сергея Довлатова, служившего действительную службу в охране лагеря заключенных. Он пишет, что став надзирателем, он был готов увидеть в заключенном жертву, а в себе - карателя и душегуба. Однако, выяснилось через неделю, что эта шкала фальшива. Другая - обратная - тем более. "И я, - пишет С.Довлатов, - обнаружил третий путь. Я обнаружил поразительное сходство между лагерем и волей. Между заключенными и надзирателями. Между домушниками-рецидивистами и контролерами производственной зоны. Между зеками нарядчиками и чинами лагерной администрации. По обе стороны запретки расстилался единый и бездушный мир. /.../ Может быть, дело в том, что зло произвольно. Что его определяют место и время... 3ло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя /.../ Разумеется, существует врожденное предрасположение к добру и злу. Более того, есть на свете ангелы и монстры. Святые и злодеи. Но это - редкость. /.../ В нормальных же случаях, как я убедился, добро и зло - произвольны. Так что, упаси нас Бог от пространственно-временной ситуации, располагающей ко злу... Одни и те же люди выказывают равную способность к злодеянию и добродетели. Какого-нибудь рецидивиста я легко мог представить себе героем войны, диссидентом, защитником угнетенных. И, наоборот, герои войны с удивительной ловкостью растворялись в лагерной массе. /.../ Поэтому меня смешит любая категорическая нравственная установка. Человек добр!.. Человек подл!.. Человек человеку - друг, товарищ и брат... Человек человеку - волк... И так далее. Человек человеку... как бы это получше выразиться - табула раса. Иначе говоря - все что угодно. В зависимости от стечения обстоятельств. Человек способен на все - дурное и хорошее. Мне грустно, что это так" ([5],с.62-63;87-88).

Действительно, люди в ХХ веке научились создавать на земле территории, где зло всевластно и человечность наказуема. В одной армейской части железнодорожных войск изучение большой группы солдат-срочников показало, что на втором году службы все испытуемые распределились по двум группам: гуманистической направленности (45%) и негативистов (55%). Так совершилось деление на тех, кто в тяжелейших стрессовых условиях дедовщины, произвола, бессмысленного труда выстоял личностно и остался верен себе, и на тех, кто сломался и попал в позицию безнадежности, поверив, что "человек способен на все".

Анализируя описанную модель личности, можно предположить, что вертикальная шкала от "Я"-"минус" к "Я"- "плюс" отражает результаты процесса индивидуализации в размытии личности, в то время как горизонтальная шкала от "0"-минус к "0"- плюс отражает результаты процесса социализации личности. Тогда, ориентируясь на мысль В.Н. Мясищева, можно предположить так же, что указанная модель отражает результаты единого процесса социализации-индивидуализации в ходе генезиса личности.

В этом случае приходится признать, что критерием социализированности личности выступает степень ее готовности принять личность другого человека как равную себе независимую личность, ценность, достойную принятия и уважения, одновременно с уверенностью в собственной ценности, способность сотрудничать с другими людьми и влиять на них. Опыт показывает, что выраженность социального начала необходимо предполагает высокую степень самостоятельности и энергетики. Только личностно сильный человек способен к личностно открытому полноценному общению. Есть основания заключить, что личность, реализующая себя в подсистеме гуманистического альтруизма, способна к созданию определенного поля положительного эмоционального взаимодействия (реципрокной эмоции), воздействующей на окружающих. Личность, реализующая себя в подсистеме гуманистического индивидуализма, нуждается в полноценном открытом общении, но сама создавать его может не всегда, хотя нередко отличается развитым творческим началом и является, как это отмечено Д.И. Фельдштеном, реальным, индивидуально-значимым носителем социального (чем больше он социально развит, тем больше он социально значим), что подразумевает активную социализацию.

Несомненно, предложенная модель не может толковаться упрощенно, с четкими границами между квадрантами "гуманистической", "эгоцентрической" и прочих вариантов направленности. Речь идет, скорее, о тенденциях изменения личностных качеств. При явно выраженных качествах личностей размещенных в полярно противоположных квадрантах-взаимопонимание между такими личностями существенно затруднено. Можно предположить, что личности, реализующей себя в эгоцентрическом плане, более свойственен комплекс авторитарных черт, нежели личности гуманистического склада. В то же время такая личность, в силу ярко выраженной индивидуальности, может успешно реализовать себя, свои возможности, в производственном и управленческом, в научном плане, и в то же время испытывать серьезные проблемы в межличностных коммуникациях, особенно неформальных, поскольку в их биографиях социализация оказалась недостаточно выраженным началом. Еще сложнее обстоит дело с личностями, недостаточность которых проявляется в области индивидуализации. Об одном таком варианте - негативистическом - мы уже говорили Достаточно болезненным становится пребывание такой личности в ситуации социоцентрической (депрессивной) направленности. Здесь не спасает, по-видимому, даже выраженное социальное начало.

Мы полагаем справедливым заключить, что описанная модель личности может служить критерием успешности или дефектности личностного развития, как конструкция, отражающая основные смысложизненные ориентации: отношение к себе, к людям, и тем самым - к окружающему нас миру. В этом случае мы имеем все основания рассматривать эту модель как выражаюшую цель воспитательного воздействия или необходимость его коррекции. В данном случае мы ни в коей мере не защищаем конкретную методику измерения каких-либо личностных качеств, но отмечаем лишь необходимость их констатации как черт личности, сформированных в результате ее развития под воздействием иерархий отношений - диспозиционных образований - мотивов ведущих типов деятельности. Опыт педагогического и психотерапевтического воздействия на личность свидетельствует, что первичными звеньями этого воздействия всегда оказывается именно такая последовательность.

"Сфера действий личности на основе отношений практически безгранична" ([2],с.29).

МОДЕЛЬ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ

-"Биологическая полноценность при социальной неполноценности"(В.Н. Мясищев) -"Параноидная позиция" (Ян Стюарт, Вэйн Джойс) -"Отвержение привязанности"(Бартеломью) -"Эгоцентрическая направленность" (Егорычева) -"Отделение"(М.Ш. Магомед-Эминов)	-"Социальная и биологическая полноценность" (В.Н. Мясищев) -"Здоровая позиция" (Ян Стюарт, Вэй Джойс) -"Уверенная привязанность" (Бартеломью) -"Гуманистическая направленность" (Егорычева) -"Отделение через соединение" (М.Ш. Магомед-Эминов)
шкала социализации личности О- О+
-"Биологическая и социальная неполноценность" (В.Н. Мясищев) -"Бесплодная позиция"(Ян Стюарт, Вэйн Джойс) -"Страх привязанности" (Бартеломью) -"Негативистская направленность" (Егорычева) -"Социофобия" (М.Ш. Магомед-Эминов)	-"Биологическая неполноценность при социальной полноценности"(В.Н.Мясищев) -"Депрессивная позиция"(Ян Стюарт, Вэйн Джойс) -"Чрезмерная привязанность"(Бартеломью) -"Социоцентрическая направленность" (Егорычева) -"Соединение" (М.Ш. Магомед-Эминов)

В качестве итоговых практических выводов из сказанного нам представляются следующие два:

1. Положение о некоторой, достаточно значительной социальной недостаточности современного российского общества, берущей начало через ряд опосредующих звеньев, в психолого - педагогической и социальной недостаточности большей части российских семей. Эта недостаточность проявляется в авторитарной или доброжелательно равнодушной позиции родителей по отношению к ребенку. в неумении и нежелании занять ответственную позицию Взрослого по отношению к Детству.

2. Поскольку основными носителями сферы отношений Взрослого мира к детству являются прежде всего родители, необходимо как можно скорее развернуть массовую работу по психолого-педагогическому образованию учащихся - старших подростков и старшеклассников, студентов колледжей и ВУЗов, целенаправленно готовя их к роли родителей завтрашнего дня, способных не только к поверхностному жизнеобеспечению ребенка, но прежде всего - к уважению и пониманию ребенка, содействию его личностному развитию. Одновременно необходимо развернуть как можно шире психологическую помощь существующим семьям, профессиональным педагогам и управленческому звену образовательных учреждений.

ЛИТЕРАТУРА: